Приключение знатного холостяка - Страница 5

– Но я же слышал все, что слышали вы.

– Только ничего не зная о предыдущих случаях, которые так хорошо послужили мне. Несколько лет назад в Абердине произошло нечто схожее, и нечто параллельное в Мюнхене год спустя после Франко-прусской войны, и это тот случай… но никак Лестрейд! Добрый день, Лестрейд! На буфете вы найдете еще один стаканчик, а сигары вон в той коробке.

Скотландярдовец был облачен в бушлат, который вместе с шарфом на шее придавал ему моряцкий облик. В руке он держал черную парусиновую сумку. Коротко поздоровавшись, он сел и закурил предложенную ему сигару.

– Что такое? – спросил Холмс с веселыми искорками в глазах. – Вид у вас не слишком довольный.

– Я и недоволен. Это чертово дело с браком Сент-Саймона. Ничего в нем понять невозможно.

– Неужели? Вы меня удивляете.

– Кто когда-либо слышал о таком запутанном деле? Любая улика словно тут же ускользает у меня между пальцами. Я весь день с ним мучился.

– И сильно промокли как будто, – сказал Холмс, положив ладонь на рукав бушлата.

– Да, пришлось пошарить драгой по дну Серпентайн.

– Во имя всего святого, зачем?

– В поисках трупа леди Сент-Саймон.

Холмс откинулся на спинку кресла и захохотал.

– А вы не поерзали драгой в фонтане на Трафальгарской площади? – осведомился он.

– Зачем? Что вы имеете в виду?

– Затем, что у вас было ровно столько же шансов найти эту леди там или там.

Лестрейд бросил на моего товарища злобный взгляд.

– Полагаю, вам все досконально известно об этом деле? – огрызнулся он.

– Ну, факты я услышал только что, хотя выводы уже сделал прежде.

– Ах так! Значит, вы думаете, что Серпентайн никакой роли в этом деле не играет?

– Думаю, это весьма маловероятно.

– Так не будете ли вы столь любезны объяснить, почему мы нашли там вот это? – Тут он открыл сумку и вывалил на пол подвенечное платье из блестящего узорчатого шелка, пару белых атласных туфель, а также венок и фату невесты, все грязное и намокшее.

– Вот! – сказал он, кладя сверху этой груды новое обручальное кольцо. – Вот орешек, чтобы вы его раскололи, мистер Холмс.

– Да неужели? – сказал мой друг, посылая к потолку сизые кольца дыма. – Выгребли из Серпентайн?

– Нет, их нашел плавающими у берега парковый сторож. Ее одежду опознали, и я предположил, что где одежда, там будет и тело.

– Согласно столь блистательному логическому построению, тело каждого человека должно находиться возле его гардероба. Скажите, и что вы надеялись обрести с их помощью?

– Какие-нибудь улики, указывающие на причастность Флоры Миллар к этому исчезновению.

– Боюсь, вы убедитесь, что это слишком трудно.

– Ах вот как! – вскричал Лестрейд с некоторой злостью. – А я боюсь, Холмс, что ваши дедукции и выводы не слишком-то практичны. Вы допустили два промаха за такое же количество минут. Это платье доказывает причастность мисс Флоры Миллар.

– Каким образом?

– У платья есть карман. В кармане футляр для карточек. В футляре записка. И вот эта самая записка. – Он шлепнул ее на стол перед собой. – Так слушайте: «Увидишь меня, когда все будет готово. Приди немедленно. Ф.Х.М.». Ну-с, с самого начала моя теория заключалась в том, что леди Сент-Саймон была выманена в парк Флорой Миллар, которая, без сомнения, с помощью сообщников и устроила ее исчезновение. Вот подписанная ее инициалами та самая записка, которая, без сомнения, была всунута ей в руку в дверях и которая привела ее к ним.

– Превосходно, Лестрейд, – сказал Холмс со смехом. – Нет, вы правда неподражаемы. Дайте-ка мне взглянуть. – Он небрежно взял листок, однако сразу же сосредоточился и испустил удовлетворенное восклицание. – Она действительно имеет большое значение.

– Ха! Вы так думаете?

– Огромное. От души вас поздравляю.

Лестрейд торжествующе вскочил и, нагнув голову, поглядел на листок.

– Так вы же, – взвизгнул он, – смотрите не на ту сторону!

– Как раз на ту.

– На ту? Вы с ума сошли! Записка же написана карандашом вот тут!

– А с этой стороны как будто часть счета отеля, и он меня очень интересует.

– Там же ничего нет. Я уже смотрел, – сказал Лестрейд. – «Окт. четвертого, номер восемь ш., завтрак два ш. шесть п., коктейль один ш., ланч два ш. шесть п., стакан хереса восемь п.». Ничего примечательного я тут не вижу.

– Очень возможно. И все-таки листок этот крайне важен. Что до записки, она тоже важна, во всяком случае инициалы, так что еще раз поздравляю вас.

– Я больше не могу тратить время зря, – сказал Лестрейд, вставая. – Я верю в усердную работу, а не в посиживание у камина и выдумывание умных теорий. Всего доброго, мистер Холмс, и мы увидим, кто первым разберется с этим делом. – Он сгреб вещи, сунул их в сумку и направился к двери.

– Еще один намек вам, Лестрейд, – протянул Холмс прежде, чем его соперник вышел. – Я объясню вам истинную подоплеку. Леди Сент-Саймон – миф. Такой женщины нет и никогда не было.

Лестрейд посмотрел на моего друга с грустным сочувствием. Затем повернулся ко мне, трижды постучал себя по лбу, скорбно покачал головой и быстро вышел за дверь.

Не успел он закрыть ее за собой, как Холмс встал и надел пальто.

– В том, что этот субъект говорит о работе на свежем воздухе, что-то есть, – заметил он. – Поэтому, думается, Ватсон, мне придется на время оставить вас вашим газетам.

Шерлок Холмс ушел в начале шестого, но у меня не было времени соскучиться в одиночестве, так как и часа не прошло, как прибыл рассыльный из ресторана с очень большой коробкой. Он распаковал ее с помощью мальчика, которого привел с собой, и вскоре, к моему величайшему изумлению, на скромном обеденном столе нашей съемной квартиры был сервирован поистине эпикурейский холодный ужин. Десяток холодных вальдшнепов, фазан, paté de foie gras и батарея старинных, покрытых паутиной бутылок. Расставив по местам эти мечты гурмана, два моих посетителя исчезли, точно джинны из «Арабских ночей», без каких-либо объяснений, кроме упоминания, что за все заплачено с доставкой по этому адресу. Перед девятью Шерлок Холмс вошел в комнату энергичной походкой. Лицо его было серьезно, но глаза искрились, из чего я заключил, что он не обманулся в своих выводах.